1.4. Снова в Ростове. Ростсельмаш и РИСХМ

Летом 1960 года я подал документы в Ростовский институт сельскохозяйственного машиностроения, был допущен к сдаче вступительных экзаменов и на этом основании немного раньше был демобилизован из СА.

Экзамены сдал успешно, был зачислен в группу литейщиков вечернего факультета и устроился на Ростсельмаш в Центральную заводскую лабораторию.

Организованная в 1931 году, Центральная заводская лаборатория (ЦЗЛ) рассматривалась руководством завода как ведущий цех завода и передовой орган по внедрению новой техники и улучшению технологического процесса и качества изделий. И действительно, ЦЗЛ в 60-х годах прошлого века была оснащена современным оборудованием и приборами и выполняла сложные научно-технические задачи по совершенствованию производства.

Там я прошёл путь от лаборанта до старшего инженера. Сначала в лаборатории металлографии и термической обработки, а затем – в литейной лаборатории постиг начальные азы научных исследований, научился ставить эксперименты и обрабатывать их результаты, а в дальнейшем –  проводить серьёзные научные исследования.

Одно время я работал заведующим металлографической экспресс-лабораторией в термическом отделе 1-го инструментального цеха. Вот здесь судьба свела меня с упоминавшимся ранее старшим мастером Григоряном. Человеком он оказался хорошим, многое постигшим практически. Но, не имея систематического образования, бывало, не мог соединить воедино причинно–следственные связи и объяснить или понять данное явление (например, причину появления брака). У нас с ним, несмотря на значительную разницу в возрасте, сложились доверительные отношения. Я всегда был готов прийти ему на помощь. Однажды он рассказал мне случай из своей богатой производственной жизни.

Во время войны на Ростсельмаше ремонтировали немецкие танки. В один зимний промозглый день в цех привезли для термической обработки броневые плиты, толщиной более ладони. Термическая обработка состояла в закалке и отпуске. Заказ приняли к немедленному исполнению, плиты закалили (нагрели до температуры примерно 900°С, выдержали до полного прогрева и охладили в масле). Это было в конце второй смены. Рабочие упросили Григоряна сложить плиты в промежутке между печью и стеной, чтобы рано утром, произвести отпуск (нагреть до 500-600°С и выдержать). Григорян согласился, отпустил рабочих, сам пошёл домой в район Нахичевани, поужинал и лёг спать. Только задремал, как услышал настойчивый стук в дверь своего дома. Когда он открыл дверь, его схватили гестаповцы, с криком «Партизан!» забросили в машину и отвезли в отделение. Жена Григоряна всё это видела; у определённой части армянской диаспоры были хорошие отношения с немецким командованием. Быстро сработала эта связь, и у Григоряна стали спрашивать, кто заложил взрывчатку  в цехе, где он только что работал: там всю ночь гремели взрывы. Григорян с большим трудом уговорил гестаповцев поехать вместе с ним в цех и всё проверить на месте. Когда подъехали к цеху, убедились, что все замки были целыми; зашли в цех и обнаружили, что плиты от внутренних напряжений начали трескаться и производить эффект взрывов.

Этот пример я привожу студентам при чтении лекций и объясняю, что нигде и ни при каких обстоятельствах нельзя нарушать установленные технологии. Технологии производства – это научно-обоснованные правила, проверенные на практике, и их соблюдение обеспечивает высокое качество продукции.

Работая в ЦЗЛ и одновременно обучаясь в вузе, я начал приобщаться к научно-исследовательской работе.

Из тех уже далеких лет можно вспомнить мою студенческую работу по внедрению нового техпроцесса обработки зажимных и подающих цанг из стали 65Г в соляных ваннах с целью повышения их стойкости. Эта работа отмечена Дипломом творческих работ специалиста решением Президиума Ростовского областного Правления НТО Машпром №7/21 от 15 ноября 1963 г.

Другой заслуживающей внимания научно-исследовательской работой того же времени было исследование процесса производства литых бойков для молотых штампов взамен кованых. Эта работа была доведена до производственных испытаний, показала высокую стойкость литых ковочных бойков из стали 5ХНВ, получаемых по методу направленной кристаллизации сложной фигуры бойка (1965 г.) по водоохлаждаемым моделям с получением получистовой рабочей поверхности.

Выпускники вечернего факультета ГОМ кафедры МиТЛП 1966 года через 10 лет после окончания института. Слева направо: начальник литейного цеха завода «Сантехарматура» В. Вялых, секретарь парткома завода «Красный Аксай В. Большой, начальник отдела Главснабсбыта В. Ланцов, старший научный сотрудник НИИТМа В. Полинец, декан факультета ГОМ Б. Никифоров, заместитель главного металлурга завода Ростсельмаш Н. Никанов, механик предприятия В. Асеев

В довоенный период к.т.н., доцентом Я.Г. Лифшицем был разработан антифрикционный ковкий чугун взамен цветных сплавов. Результаты этой работы нашли широкое применение в промышленности. Ковкий чугун после отжига для повышения прочности и твердости дополнительно подвергался нормализации – технологическому процессу, состоящему из нагрева заготовок и охлаждения на воздухе. Мною был разработан технологический процесс получения антифрикционного ковкого чугуна дополнительным модифицированием сурьмой (0,05-0,3%), обеспечивающий получение необходимой перлитно-ферритной структуры непосредственно после отжига на ферритный чугун. Результаты были доложены на Всесоюзной научно-технической конференции «Повышение производительности труда в литейном производстве» в 1967 г. в Свердловске. Позже разработчиками этот антифрикционный ковкий чугун был включен в ГОСТ 1585 – 85 под маркой АЧС-4.

Во время моей работы в Центральной заводской лаборатории сложился коллектив квалифицированных специалистов, которые выполняли, например, в 1965 году 26 исследовательских, 19 производственно-экспериментальных, 13 методических и более 900 тыс. определений контрольно-аналитического характера, причем 40% исследовательских и экспериментальных работ входили в раздел годового плана как темы внедрения. Я с чувством глубокого уважения вспоминаю замечательного ученого и организатора научных исследований начальника ЦЗЛ к.т.н. Сапова Петра Максимовича, которого считаю своим первым научным руководителем независимо от того, какую в последующем научную работу я выполнял.

П.М. Сапов

Я также много перенял в проведении научных работ от таких исследователей и руководителей научных тем, как А.И.Сапелкин, Г.Е.Щербинский, Р.Е.Патканьян, О.Г.Барилов, А.Ф.Зволинский, П.Г.Шевчук,   Р.И.Друян,  В.А.Тируциян и многие др.

В ЦЗЛ мне посчастливилось познакомиться с Владимиром Николаевичем  Клюевым, металловедом известной в Советском Союзе довоенной школы ростовских металловедов: М.М.Закладного, С.А.Салтыкова, Б.А.Саватюгина.

В.Н. Клюев (слева) и Б.В. Рябинин (сидит за микроскопом)

Б.Т. Никифоров во времена работы
в ЦЗЛ Ростсельмаша

В составе творческих групп я активно участвовал в научно-исследовательских работах по сокращению режимов отжига ковкого чугуна, модифицированного бором, алюминием и висмутом.

Работая и учась, я закончил РИСХМ, защитил диплом на отлично, провел ряд исследований, результаты которых были опубликованы. В 1966 году я познакомился с молодыми учёными кафедры металловедения и по их рекомендации был приглашен д.т.н., профессором Хорошевым Иваном Ивановичем на работу в Специализированную научно-исследовательскую лабораторию старшим инженером. Так после почти десятилетней работы на Ростсельмаше я перешел на работу в Ростовский-на-Дону институт сельскохозяйственного машиностроения, а через два года поступил в аспирантуру.

И. И. Хорошев

Учёба в аспирантуре на разных кафедрах проходила по-разному. В частности, на кафедре металловедения в то время она заключалась в следующем. Аспирант должен был самостоятельно подготовить диссертационную работу, опубликовать результаты научных исследований, а научный руководитель помогал организовать защиту диссертации, когда считал это целесообразным. Если же аспирант приходил к профессору и спрашивал, что ему дальше делать, то обычно слышал такой ответ: «Как не каждый балеро может стать танцором, так и не каждый аспирант может стать учёным».

И теперь, по прошествии многих лет и накопления жизненного опыта, я не могу однозначно одобрить или отрицать такую методику подготовки аспирантов.

Будучи ещё аспирантом, я был избран секретарём партийного бюро факультета (случай небывалый в новейшей истории института). Я быстро наладил партийную работу на факультете, на меня обратили внимание в ректорате и партийном комитете.

В 1971 году мне присуждена учёная степень кандидата технических наук, а в 1976 году учёное звание доцента.

С 1971 по 1995 год я работал на кафедре «Экономика и организация производства», где занимал последовательно должности ассистента, старшего преподавателя, доцента. Я с чувством глубокого уважения отношусь к заведующим этой кафедрой к.т.н. доценту Б.В. Рябинину, д.э.н., профессору Л.Е. Старикову, много сделавшим для моего становления как преподавателя, а также к замечательным коллегам – д.э.н., профессору К.А.Болотному, к.э.н., доцентам В.Б.Корнееву, В.И.Мищенко, Л.М.Мампель, Л.В.Мясоедовой, Т.П.Лю-бановой и многим другим преподавателям и сотрудникам кафедры.

Кафедра «Экономики и организации производства»,
2-й ряд слева направо: 1-й – К.А. Болотный, 4-й – Л.Е. Стариков,
5-й – Б.Т. Никифоров, 6 – Б.В. Рябинин, 7-й – В. Б. Корнеев. РИСХМ, 1984 год

В 1995 году я перешел доцентом на кафедру «Автоматизация литейного производства», где в 2008 году избран на должность профессора по кафедре, которая уже называлась «Литье и художественной обработки материалов». Но об этом более подробно будет сказано ниже.