Кейс 37

Укреплять или не укреплять-вот в чем вопрос!

На заседании Диспут-клуба Ассоциации независимых центров эконо­мического анализа (АНЦЭА) в марте 2006 г. прошла дискуссия на тему «Обменный курс и экономический рост». В диспуте приняли участие Алексей Леонидович Ведев — научный руководитель Центра развития и Евсей Томович Гурвич — руководитель Экономической экспертной группы. Свое отношение к обсуждаемым проблемам высказала также Ксения Юдаева, научный руководитель фонда «Центр стратегических раз­работок».

Остановимся на фрагментах выступлений участников дискуссии и их комментариях к выступлениям оппонентов.

Алексей Ведев озаглавил свой доклад «Проблема выбора оптимально­го обменного курса для поступательного развития России: управляемое плавание в условиях экономического неравновесия».

Докладчик заметил, что наиболее актуальный вопрос сейчас — на­сколько изменение курса рубля воздействует на реальный сектор эконо­мики. От ответа на него во многом зависит проведение дальнейшей эко­номической политики. «Попытки снижения инфляции путем укрепле­ния рубля могут стоить очень дорого. Так, для снижения инфляции на 1% нам придется обеспечить рост курса национальной валюты на 6%». Како­вы будут последствия — представить сложно».

В начале своего выступления А. Ведев остановился на характеристике текущего макроэкономического состояния российской экономики.

«Наша экономика, на мой взгляд, сейчас испытывает «шок» — пози­тивный, но «шок». Очевидно, что позитивный «шок» лучше, чем «шок» негативный, но любой «шок» провоцирует нестабильность. На семинарах структуралистов родилось такое понятие, как «голландская болезнь», которое у нас сейчас активно используется. Я принципиально не согласен с тем, что Россия страдает «голландской болезнью». На мой взгляд. Рос­сия страдает «российской болезнью». До внешнего позитивного «шока» Голландия и Норвегия пребывали в некотором равновесном состоянии, потом перешли в другое (но также равновесное) состояние — с новыми ценовыми пропорциями. Но эти страны были гораздо сильнее интегри­рованы в мировую экономику, там существовала сильная банковская сис­тема, развитые финансовые рынки. Достаточно вспомнить, что активы ABN Amro раза в три-четыре превосходят все совокупные активы российской банковской системы. Поэтому и рецепты для России должны быть совсем другими.

15 лет пребывания России в переходном периоде определяют нерав­новесное состояние ее экономики, поэтому обсуждать вопрос о недо­оценке/переоценке текущего уровня обменного курса рубля достаточно сложно. Сейчас по индексу реального курса рубля мы вышли на уровень докризисного 1997 г. Это был, наверное, самый лучший гол в докризис­ный период, но он все равно был неравновесным, были другие внешние условия. Да и обменный курс тогда определялся в основном процентны­ми ставками (доходностью государственных облигаций), а не внешнетор­говым балансом. Поэтому очень трудно проводить какие-то оценки того, куда же сейчас движется обменный курс рубля.

Важный момент, который влияет на курс рубля, — это либерализация валют ной политики. Мы к ней стремительно движемся, и меня охватыва­ет ощущение, что сейчас денежные власти пытаются максимально либе­рализовать валютный рынок, чтобы иметь как можно меньше проблем с притоком иностранной валюты в страну. Подобная либерализация будет означать, что обменный курс будет искать такую точку равновесия, кото­рая. в принципе, зависит от режима регулирования валютного курса. По­нятно, что сейчас в определении курса доминирует внешний торговый баланс, и естественно, что движение к равновесному уровню валютного курса будет направлено на выравнивание внешнеторгового баланса. Это означает, что движение к равновесному курсу будет оказывать макси­мально депрессивное воздействие на экспорт и максимально стимули­рующее влияние на импорт. Параллельно может подключиться и режим, который был в 1996-1998 гг., — процентный арбитраж, при котором вы­равнивание процентных ставок (в пересчете на иностранную валюту) дос­таточно сильно влияет на формирование обменного курса. И тогда при максимальной либерализации мы можем увидеть курс рубля — 15, 12, 10 руб. за доллар. Причем чем больше он укрепится, тем, соответственно, опаснее могут быть последствия при его движении назад (так называемый реверс с усилением).

На мой взгляд, принципиальный подход состоит в том, чтобы рас­сматривать не равновесный рыночный, а «таргетированый», или целевой обменный курс, и исходить из того, чего мы хотим добиться. Это, прежде всего, устойчивые положительные темпы роста и диверсификация эконо­мики — то, что называется «сход с нефтяной иглы», уменьшение зависи­мости от сырьевого экспорта и стимулирование развития отраслей с вы­сокой степенью переработки. Соответственно, из этого вытекают основ­ные цели валютной политики — оптимизация внешнеэкономической деятельности (с точки зрения экономическою роста), обеспечение финансовой стабильности, поддержка конкурентоспособности промышленности. И дальше мы можем рассмотреть пограничные условия — по­литику «слабого» рубля и политику «сильного» рубля.

Любой крайний подход — слабый рубль/сильный рубль — дает естест­венную разметку: есть положительные факторы и отрицательные факто­ры. Так, в качестве положительных факторов политики «слабою» рубля выступают увеличение доходов экспортеров и стимулирование экспорта, сдерживание роста импорта, снижение внутренней стоимости сырья и ра­бочей силы, увеличение золотовалютных резервов Банка России. Напро­тив, негативными последствиями подобной политики являются прово­цирование инфляции, снижение спроса населения, удорожание инвести­ционного импорта, рост инвестиций в иностранные активы и оттока капитала, удорожание обслуживания внешнего долга — государственного и частного.

Политика «сильного» рубля также неоднозначна. К плюсам можно отнести сдерживание инфляции (в определенной степени), стимулирование роста инвестиций, снижение уровня «долларизации» экономики. К минусам — рост импорта, ухудшение конкурентоспособности нацио­нальных производителей, снижение положительного внешнеторгового сальдо, рост частного внешнего долга.

Отдельной является проблема снижения инфляции. И мне кажется, что и сейчас, и в среднесрочной перспективе, для решения стратегических задач снижение инфляции не является конечной целью, ее сниже­ние — лишь средство решения главных проблем. Если посмотреть на вклад различных факторов в инфляцию, то вывод будет однознач­ным — обменный курс влияет на рост потребительских цен, но не на­столько существенно, как это часто представляется. Более тою, вклад об­менного курса в инфляцию снижается, и, конечно же, размен в сторону политики «сильною» рубля не даст желаемого антиинфляционного эф­фекта, в то время как конкурентоспособность российского бизнеса, осо­бенно товаров с высокой степенью обработки, снизится.

Таким образом, оптимальной представляется политика, направленная на «тонкую настройку» обменного курса рубля. Очевидно, что такая по­литика возможна лишь в условиях «управляемого плавания» — т. с. в рам­ках «плавающего курса», но с определенным участием денежных властей. И именно контроль за динамикой обменного курса рубля со стороны Банка России является главной особенностью такой политики — либера­лизация валютной политики есть следствие развития национальной эко­номки. Отметим, что «тонкая настройка» резко повышает значимость те­кущего мониторинга и качества прогноза экономической ситуации. Как раз сейчас, на наш взгляд, достигнут некий неустойчивый баланс интере­сов — между экспортерами, импортерами и отечественными производителями, но данный баланс неустойчив. Его неустойчивость определяют:

■     внешний шок;

■     слабость банковской системы:

■     неразвитость финансовых рынков:

■     структурные проблемы в экономике России.

Кейс 38    

Политика "Грабь ближнего своего"

Кредитно-денежная политика в экономике с плавающим валютным курсом, проводимая с целью понижения валютного курса и увеличения чистого экспорта, получила название «грабь ближнего своего». Ею неоднократно пользовались многие страны, в том числе государства Юго-Вос­точной Азии.

Вопросы

1.             Приведите обоснование для такого названия политики целенаправ­ленного понижения валютного курса.

2.             Какое влияние на возможности использования политики обесцене­ния национальной валюты может оказать асинхронность и, соответственно, синхронизация фаз экономического цикла в данной стране и других странах? К каким результатам могла бы привести данная по­литика в 1930-е годы, когда кризис, поразивший экономику США, быстро распространился на другие страны и стал мировым?

3.             Каковы возможные последствия ситуации, когда каждая страна ис­пользует обесценение собственной валюты для увеличения своего экспорта? А если масштаб обесценения национальных валют всеми участниками мирового рынка будет примерно одинаков?